Глава XI
На такихъ минорныхъ нотахъ оборвалась песня Кюхельбекера.
Отъ нея можно было-бы ожидать много, более повышеннаго и бодраго тона, если бы жизнь самого поэта не сложилась такъ. несчастно.
лучше другiе. Какъ критикъ, онъ продолжалъ бы безсистемно говорить о томъ, о чемъ потомъ убедительно и связно говорили Надеждинъ и Белинскiй.
Но жаль, что эта типичная личность энтузiаста не успела вполне развернуться и была такъ рано и неожиданно вырвана изъ общественнаго круга. Помимо того скромнаго значенiя, ка* кое имелъ Кюхельбекеръ, какъ художникъ и ценитель искусства" за его личностью нельзя не признать иной силы -- для того времени также важной.
Этотъ несчастный "Виля" или "Кюхля", надъ стихами котораго такъ потешался Пушкинъ, не переставая уважать его, какъ писателя {"Кюхельбекеръ человекъ дельный съ перомъ въ рукахъ" -- Пушкинъ къ Вяземскому 1825 г. "Сочиненiя Пушкина" ред. П. О. Морозова VII, 146.}, этотъ "Анахарсисъ Клоцъ", удивлявшiй всехъ своими странностями -- былъ искренно любимъ всеми, любимъ за пламень, которымъ все его существо пылало...
"Онъ былъ воспламененъ, какъ длинная ракета", писалъ про него Дельвигъ Пушкину после событiя 14-го декабря {"Русскiй Архивъ" 1880. II, 604. Шутливый тонъ объясняется темъ, что письмо писано до объявленiя приговора.}, и действительно, воспламеняемостъ и воспламененность были два основныхъ качества его ума и темперамента -- качества безспорно ценныя, въ особенности, если припомнить, что религiозный восторгъ, культъ истины и красоты и, наконецъ, преклоненiе передъ свободой я справедливостью были теми идеями и чувствами высшаго порядка, въ соприкосновенiи съ которыми приходили въ такую тревогу и мысль, и фантазiя, и речь этого "искателя идеала въ жизни". За такой порывъ можно было простить и слабость самой духовной силы человека.
Пусть литературные труды Кюхельбекера остаются лишь историческимъ памятникомъ изъ эпохи ранней борьбы нашей литературы за свою самобытность и оригинальность. Кроме этихъ трудовъ, современники имели предъ собой еще и личность самого поэта. Эта личность безспорно имела свою сферу влiянiя, какъ многiя и многiя личности, страстные душевные порывы которыхъ, не смотря на всю ихъ невыдержанность, ихъ странности, не смотря на все логическiя и психическiя противоречiя, сыграли свою культурную роль при общей инертности нашей духовной и общественной жизни.