Поиск по творчеству и критике
Cлово "EVER"
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Входимость: 1. Размер: 132кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 41кб.
Часть текста: и знакомец Байрона в Сибири. -- Автографы Байрона в СССР Немало рассказов о Байроне от лиц, близко его знавших, собрал также А. И. Тургенев. Недаром в посмертном стихотворном портрете его Б. М. Федорова ("Иллюстрация", 1846), неудачном в поэтическом отношении, но достоверном со стороны фактических указаний, было сказано: И с Ламартином он езжал, Знавал друзей Байрона... Следы некоторых из этих знакомств сохранились и в его письмах. Любопытно, что первые рассказы о Байроне слышаны были А. И. Тургеневым от тех же дипломатов: еще в 1819 г. английский посланник в Петербурге, Casamajor, "один из острых и лучших английских дипломатов", как его аттестовал М. М. Сперанский 189 , давал Вяземскому читать роман Каролины Лем "Гленарвон", в котором выведен был Байрон, и попутно, вероятно, познакомил его с романической подоплекой этого романа-памфлета, написанного из мести рукой отверженной любовницы поэта 190 . В письме к Вяземскому от 7 января 1820 г. из Петербурга, рассказывая, со слов Батюшкова, что "итальянцы <...> переводят поэмы Байрона и читают их с жадностью", Тургенев упоминал и "Гленарвон", роман, "где он описан" и где "Байрон говорит им <итальянцам> о их славе языком страсти и поэзии" 191 . Впоследствии, живя в Париже, Тургенев часто навещал г-жу Рекамье -- эту, по его словам, "европейскую знаменитую красавицу, еще милую, цветущую душою и сердцем и умом блестящим и образованным, освежаемым всеми приливами европейского общества" 192 . В юности Рекамье бывала в Лондоне и встречала там ряд людей, которых потом хорошо знал и Байрон. Однажды Рекамье представлен был Ричард Шеридан, создатель "Школы злословия". Один из рассказов Рекамье о Шеридане Тургенев вспомнил в 1830 г.,...
Входимость: 1. Размер: 132кб.
Часть текста: "Покровенный пророк Хорасана", "Свет гарема"). -- Отзвуки "Лаллы Рук" в произведениях Грибоедова, Пушкина, В. К. Кюхельбекера, И. И. Козлова, Гоголя, А. С. Хомякова, А. И. Полежаева. -- Мур и А. И. Подолинский Возвратимся, однако, к Томасу Муру. В 1821 г., когда в "Сыне Отечества" была опубликована в стихотворном переводе Жуковского вторая вставная поэма из "Лаллы Рук" -- "Paradise and the Peri", о Муре сразу заговорили в нескольких русских журналах. В "Соревнователе просвещения" та же поэма появилась в русском прозаическом переводе К. П. Б. под более точным, чем у Жуковского, заглавием "Рай и пери (сочинение Томаса Мура)" 68 ; этот перевод был, однако, завершен до перевода Жуковского и выполнен независимо от него. Это полный перевод указанной поэмы Мура, сохраняющий также многие прозаические примечания английского поэта, тогда как при переводе Жуковского они большею частью опущены. Хотя при переводе К. П. Б. указано, что он сделан "с английского", в этом можно...
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Часть текста: к тебе: часто я думаю о вас, мои друзья; но увидеться с вами надежды нет как нет; от тебя, т. е. из твоей псковской деревни до моего Помфрета 1 правда, не далеко; но и думать боюсь, чтоб ты ко мне приехал... А сердце голодно: хотелось бы хоть взглянуть на тебя! Помнишь ли наше свидание в роде чрезвычайно романтическом: 2 мою бороду? Фризовую шинель? Медвежью шапку? Как ты через семь с половиною лет мог узнать меня в таком костюме? вот чего не постигаю! Я слышал, друг, что ты женишься: 3 правда ли? Если она стоит тебя, рад: но скажи ей или попроси, чтоб добрые люди ей сказали, что ты быть молодым лордом Байроном не намерен, да сверх того и слишком для таких похождений стар. -- Стар? Да, любезный, поговаривают уже о старости и нашей: волос у меня уже крепко с русого сбивается на серо-немецкий; год, два, и Амигдал процветет на главе моей 4 . Между тем я, новый Камоэнс 5 , творю, творю -- хоть не "Лузиады" -- а ангелыцины и дьявольщины, которым конца нет. -- Мой черный демон отразился в "Ижорском": светлый -- в произведении, которое назвать боюсь: 6 но по моему мнению оно и оригинальнее и лучше "Ижорского" -- даже в чисто светском отношении. -- К тому же терцины, размер божественного Данте,-- слог, в котором я старался исчерпать все, что могу назвать моим познанием русского языка,-- и частная, личная исповедь всего того, что меня в пять лет моего заточения волновало, утешало, мучило, обманывало, ссорило и мирило с самим собою. Это все вещи, которые в "Ижорском" не могли иметь места: там же, может быть, годятся. Сделай, друг, милость, напиши мне: удался ли мой "Ижорский" или нет? 7 У меня нет здесь судей:...